Листал стихи людей, которые должны были выступать на одном мероприятии. Нашёл среди них стихи этого парня. Единственные из всех, которые мне понравились. Единственные которые я читал до конца ) Такая вот крутотень:
АрхетипАрхетип
В потёмках тесной самости он был весёлым фермером,
он резал горло курице в тени у алычи,
затем просил прощения, но курица наверное -
на то она и курица: зарезали - молчит.
Примерив маски школьника, начальника, кочевника
он избегал травы густой, где нужно босиком...
Добро корило пальчиком, манило зло печеньками,
куда ни плюнь - гноящийся от хохота ситком.
А он - хотел прощения, а завтра он - накурится,
мол... все такие стрёмные, вращай меня праща!
Уснёт, увидит курицу, сияющую курицу,
единственную курицу, способную прощать.
ФабержеФаберже
медный груз на шею не медаль
это отражающий металл
шлифовальной волей карборунда
раньше всех проснуться не дано
а на дне колдует надо мной
некто в роли кардиохирурга
не остановиться раньше всех
здесь такая кружит карусель
центробежным
несуществованьем
несуществованьем
несуществ
командир к чему такая спешка
ленточку отрежешь
я исчез
ну давай сто грамм развей тоска
поднимай вертлявые войска
контргаек за моё здоровье
командир всё будет хорошо
визой наложи последний шов
выход воспрещён потусторонним
хватит мне чирикать о душе
ты уже на четверть фаберже
я на пятерню брегет фамильный
здесь такая плотность что не пой
медный крест на шею не припой
тишина придонная не припять
ну давай греби коль хватит сил
здесь такой случился сайлент-хилл
сбрасывай орудия литые
больше не нужны на небеси
ни мои швейцарские глаза
ни твои ручища золотые
УскорениеУскорение
знать пустыня шептала песками ему отступись
застращала морщинами слабыми лёгкими катарактой
может смерть приходил строгий дядька такой особист
чтобы маска сползла будто съёжившийся тарантул
полюбуйтесь на юность лица зашифрованный крик
привносящий каракули в площадь фигур полонеза
но попытки глупы имитатор сверхплотный старик
разжимает кулак чтобы вытек дневной полумесяц
средь орнамента звёзд навигация хер пососи
не поможешь приладить туристов к прекрасным далёкам
самый борзый пробьёт себе очи о вечный визир
после выбелит каждый под шапкой припрятанный локон
никуда не хочу будь спокойна пустыня всегда
я останусь молчанием то есть твоим перепостом
отпускаю свой крик прогуляться по чёрным садам
в постаревших руках принесу Ей созревшие звёзды
космополитэн фольккосмополитэн фольк
видишь точку источник света разгадку «кто мы?»
человек ли волна ли расходятся вширь фольклором
покрывая первичное знание тонким флёром
из каких появился вод под которым флагом
чьих кровей ты герой какого архипелага
промолчи коль припев растащен куплет разграблен
в целом было ли море тонул кораб(ли)к
выходя из народа найди себе вольный остров
огради его от мэйнстрима и прочих монстров
сотвори свой словарь частокол инородных песен
где над пальмою ясен месяц
человек ли волна ли несут корабельный мусор
сто тысяч музык
человек ли волна ли забыли слова и ноты
уходя от народа
волны-беженки будут укрыты свободным пляжем
намывая напев: не в землицу, в песочек ляжем
влажный тёплый песочек и ни-че-го не расскажем
где была наша родина ни-ко-му не расскажем
первое приближениепервое приближение
1.
что за травы блестят под щербатым пайолом
недописанных книг
на каникулах мы
оставались всем выводком в белых посёлках
на жертвенных ёлках зимы
там колечками сказка внутри острой присказки скол:
что за травы растут под щербатым пайолом –
отдай мне зима
что за белыми окнами тёплых светёлок –
пусти мя зима
что за тёплая сила потащит наш выводок
из-под скорлуп
отвечай же мой первый декабрь,
заснеженный труп,
отвечай же мой первый январь,
запорошенный царь,
отвечай же мой первый февраль,
где цветочный грааль, где пчелиный грааль, где искать мне
заветных подснежников утренний ларь
что за травы растут под щербатым пайолом
под кладкой зимы
что вверху за щербатым пайолом
куда прорастаем все мы
2.
не данной но приобретённой властью
зову сформировавшиеся кости
последнего из выводка на раз два
три выйди мой проклёныш вот те место
кладовка ведьмы центр перекрёстка
клади туда болезни недоросток
кради оттуда первую корону
попавшуюся смелая ворона
когда ты солнцеед и лозоходец
бесхвостый безымянный мой уродец
заблудишься не кличь слепой народец
они давно трава любого цвета
проклюнь пайол проклёныш вот те имя
за жажду жизни стук невыносимый
лови наивным лбом протуберанцы
танцуй свои припадошные танцы
3.
весь выводок
зову
и длимся мы
сквозь плёнку платину ракушник древесину
порфир гранит бетон железо никель
из тёплой тьмы
из белой скорлупы
из каждой смерти
из любых каникул
солнышкосолнышко
подарите хорошее банджо на праздник вишен
урожайному году по нраву его игра
детки косточку выплюнут косточка будет слышать
цок-цок-цок
своих собственных нот в молодой блюграсс
цок-цок-цок
ночь закончится луч восточный
развернётся в замке залпом выпимши целый стикс
я люблю тебя скажет косточка тёплой почве
а капелла в капель без капельниц прорасти
ей судьба
но покамест нужно в корнях молиться
ощущая слова древоточцами под корой
каждой осенью страшно медленно гнить в землице
каждой ночкою холодно солнышку спать в землице
я всегда незаметно кладу ему ключик в гроб
ЯстребЯстреб
«храни в чистоте и спокойствии внутренние миры»
проклюнувшие надкостницу
острым ключом изнутри
кровь у меня мелодия
кровь у меня метель
птичий каркас обглоданный
сам себя снял с петель.
крыльями неуклюжими
над хуторком хрустит
плечи мои – уключины
счастья мои – прости-
те опускаясь медленно
черепом молодым
слышу – рыдает петлями
дом и вдыхаю дым
провинциальных курильщиков
сердце моё замри
«храни в самодельном ящике внутренние миры»
клювом достигши облака
снежнопустой страны
потустороннего топлива
тёмных святых стремнин
птичий урод расколотый
станет царём горы
«храни в заалтарном золоте внутренние миры»
жители скажут здравствуйте
крыльями захрустев
будете нашим ястребом
или сучком на кресте
в теле распухшей пулей
нашей водицей алой
власть предержащим ульем
или медведицей малой
плотной нейтронной звёздочкой
костедробильных чувств:
зависти ревности гордости
аплодисменты хруст
«храни в криогенной камере внутренние миры»
в небе в могиле на море
несут и несут дары
«храни в повреждённом запястье внутренние миры
бери меня часть за частью, со мною поговори
ты – снова нальёшься кровью и перьями обрастёшь
станешь божественной кромкой птица-убийца дождь,
храни у себя в ожогах внутренние миры
в бреду, в болевом шоке, внизу, у меня, внутри»
меня забирают обратно
широкие крылья и
глазами всех внутренних братьев
лопнувшими от любви
вослед истекает горний
желанный колючий свет
я вижу родные корни
в краю где деревьев нет
вернусь и меня обнимут
скелеты петель родных
в хрустящее новое имя
я выброшусь за двоих
в реку – вечерней лодкой
и ты принесёшь к реке
окровавленные колодки
перьев моих в руке.
(с) Евгений Пивень
litfest.ru/publ/0-0-1532-0-17
АрхетипАрхетип
В потёмках тесной самости он был весёлым фермером,
он резал горло курице в тени у алычи,
затем просил прощения, но курица наверное -
на то она и курица: зарезали - молчит.
Примерив маски школьника, начальника, кочевника
он избегал травы густой, где нужно босиком...
Добро корило пальчиком, манило зло печеньками,
куда ни плюнь - гноящийся от хохота ситком.
А он - хотел прощения, а завтра он - накурится,
мол... все такие стрёмные, вращай меня праща!
Уснёт, увидит курицу, сияющую курицу,
единственную курицу, способную прощать.
ФабержеФаберже
медный груз на шею не медаль
это отражающий металл
шлифовальной волей карборунда
раньше всех проснуться не дано
а на дне колдует надо мной
некто в роли кардиохирурга
не остановиться раньше всех
здесь такая кружит карусель
центробежным
несуществованьем
несуществованьем
несуществ
командир к чему такая спешка
ленточку отрежешь
я исчез
ну давай сто грамм развей тоска
поднимай вертлявые войска
контргаек за моё здоровье
командир всё будет хорошо
визой наложи последний шов
выход воспрещён потусторонним
хватит мне чирикать о душе
ты уже на четверть фаберже
я на пятерню брегет фамильный
здесь такая плотность что не пой
медный крест на шею не припой
тишина придонная не припять
ну давай греби коль хватит сил
здесь такой случился сайлент-хилл
сбрасывай орудия литые
больше не нужны на небеси
ни мои швейцарские глаза
ни твои ручища золотые
УскорениеУскорение
знать пустыня шептала песками ему отступись
застращала морщинами слабыми лёгкими катарактой
может смерть приходил строгий дядька такой особист
чтобы маска сползла будто съёжившийся тарантул
полюбуйтесь на юность лица зашифрованный крик
привносящий каракули в площадь фигур полонеза
но попытки глупы имитатор сверхплотный старик
разжимает кулак чтобы вытек дневной полумесяц
средь орнамента звёзд навигация хер пососи
не поможешь приладить туристов к прекрасным далёкам
самый борзый пробьёт себе очи о вечный визир
после выбелит каждый под шапкой припрятанный локон
никуда не хочу будь спокойна пустыня всегда
я останусь молчанием то есть твоим перепостом
отпускаю свой крик прогуляться по чёрным садам
в постаревших руках принесу Ей созревшие звёзды
космополитэн фольккосмополитэн фольк
видишь точку источник света разгадку «кто мы?»
человек ли волна ли расходятся вширь фольклором
покрывая первичное знание тонким флёром
из каких появился вод под которым флагом
чьих кровей ты герой какого архипелага
промолчи коль припев растащен куплет разграблен
в целом было ли море тонул кораб(ли)к
выходя из народа найди себе вольный остров
огради его от мэйнстрима и прочих монстров
сотвори свой словарь частокол инородных песен
где над пальмою ясен месяц
человек ли волна ли несут корабельный мусор
сто тысяч музык
человек ли волна ли забыли слова и ноты
уходя от народа
волны-беженки будут укрыты свободным пляжем
намывая напев: не в землицу, в песочек ляжем
влажный тёплый песочек и ни-че-го не расскажем
где была наша родина ни-ко-му не расскажем
первое приближениепервое приближение
1.
что за травы блестят под щербатым пайолом
недописанных книг
на каникулах мы
оставались всем выводком в белых посёлках
на жертвенных ёлках зимы
там колечками сказка внутри острой присказки скол:
что за травы растут под щербатым пайолом –
отдай мне зима
что за белыми окнами тёплых светёлок –
пусти мя зима
что за тёплая сила потащит наш выводок
из-под скорлуп
отвечай же мой первый декабрь,
заснеженный труп,
отвечай же мой первый январь,
запорошенный царь,
отвечай же мой первый февраль,
где цветочный грааль, где пчелиный грааль, где искать мне
заветных подснежников утренний ларь
что за травы растут под щербатым пайолом
под кладкой зимы
что вверху за щербатым пайолом
куда прорастаем все мы
2.
не данной но приобретённой властью
зову сформировавшиеся кости
последнего из выводка на раз два
три выйди мой проклёныш вот те место
кладовка ведьмы центр перекрёстка
клади туда болезни недоросток
кради оттуда первую корону
попавшуюся смелая ворона
когда ты солнцеед и лозоходец
бесхвостый безымянный мой уродец
заблудишься не кличь слепой народец
они давно трава любого цвета
проклюнь пайол проклёныш вот те имя
за жажду жизни стук невыносимый
лови наивным лбом протуберанцы
танцуй свои припадошные танцы
3.
весь выводок
зову
и длимся мы
сквозь плёнку платину ракушник древесину
порфир гранит бетон железо никель
из тёплой тьмы
из белой скорлупы
из каждой смерти
из любых каникул
солнышкосолнышко
подарите хорошее банджо на праздник вишен
урожайному году по нраву его игра
детки косточку выплюнут косточка будет слышать
цок-цок-цок
своих собственных нот в молодой блюграсс
цок-цок-цок
ночь закончится луч восточный
развернётся в замке залпом выпимши целый стикс
я люблю тебя скажет косточка тёплой почве
а капелла в капель без капельниц прорасти
ей судьба
но покамест нужно в корнях молиться
ощущая слова древоточцами под корой
каждой осенью страшно медленно гнить в землице
каждой ночкою холодно солнышку спать в землице
я всегда незаметно кладу ему ключик в гроб
ЯстребЯстреб
«храни в чистоте и спокойствии внутренние миры»
проклюнувшие надкостницу
острым ключом изнутри
кровь у меня мелодия
кровь у меня метель
птичий каркас обглоданный
сам себя снял с петель.
крыльями неуклюжими
над хуторком хрустит
плечи мои – уключины
счастья мои – прости-
те опускаясь медленно
черепом молодым
слышу – рыдает петлями
дом и вдыхаю дым
провинциальных курильщиков
сердце моё замри
«храни в самодельном ящике внутренние миры»
клювом достигши облака
снежнопустой страны
потустороннего топлива
тёмных святых стремнин
птичий урод расколотый
станет царём горы
«храни в заалтарном золоте внутренние миры»
жители скажут здравствуйте
крыльями захрустев
будете нашим ястребом
или сучком на кресте
в теле распухшей пулей
нашей водицей алой
власть предержащим ульем
или медведицей малой
плотной нейтронной звёздочкой
костедробильных чувств:
зависти ревности гордости
аплодисменты хруст
«храни в криогенной камере внутренние миры»
в небе в могиле на море
несут и несут дары
«храни в повреждённом запястье внутренние миры
бери меня часть за частью, со мною поговори
ты – снова нальёшься кровью и перьями обрастёшь
станешь божественной кромкой птица-убийца дождь,
храни у себя в ожогах внутренние миры
в бреду, в болевом шоке, внизу, у меня, внутри»
меня забирают обратно
широкие крылья и
глазами всех внутренних братьев
лопнувшими от любви
вослед истекает горний
желанный колючий свет
я вижу родные корни
в краю где деревьев нет
вернусь и меня обнимут
скелеты петель родных
в хрустящее новое имя
я выброшусь за двоих
в реку – вечерней лодкой
и ты принесёшь к реке
окровавленные колодки
перьев моих в руке.
(с) Евгений Пивень
litfest.ru/publ/0-0-1532-0-17